Александр Яковлевич КАКОВКИННекролог
13 августа 2015 года после тяжёлой продолжительной болезни скончался Александр Яковлевич Каковкин — доктор искусствоведения, ведущий научный сотрудник Отдела Востока Эрмитажа, хороший, светлый человек.
Родился он летом 1938 года в деревне Макшеево под Москвой в семье школьного учителя. Семья вскоре переехала в Алма-Ату. Отец погиб, мать умерла. Сирота попал в детский дом. Потом было суворовское училище в Оренбурге, по окончании которого с серебряной медалью поступление в военно-инженерное училище в Ленинграде. По окончании службы в инженерных войсках (1961 год) Каковкин демобилизовался из армии в звании ефрейтора, в возрасте, когда в нормальных условиях люди заканчивают вузы, поступил на факультет теории и истории искусств Института живописи, скульптуры и архитектуры им. И. Е. Репина в Ленинграде.
Годы учебы сопровождались несколькими критическими ситуациями в судьбе студента Каковкина, которые грозили окончиться отчислением из института. Первое ― срыв ежегодной студенческой «повинности» — осеннего «сбора урожая» в Приозерском районе (как бывшего солдата его назначили ответственным за выполнение этого безумного мероприятия). Второе ― его активное участие по провалу защиты в стенах Академии художеств докторской диссертации по совокупности докладов, статей, выступлений президента Академии, народного художника СССР, члена Центральной Ревизионной комиссии при ЦК КПСС В. А. Серова. Наконец, третье ― резкий отказ вербовщику из компетентных органов стать стукачом.
Студенческие годы, несмотря на материальные трудности (которые Каковкин компенсировал, работая грузчиком на Сталепрокатном заводе и в Торговом порту города), он считал лучшим периодом в своей жизни.
Научное руководство руссистки К. В. Корнилович и близкое знакомство со специалистом по ювелирному искусству М. М. Постниковой-Лосевой предопределили интересы Каковкина к средневековому искусству. А музейная практика в отделе Востока Эрмитажа под опекой арменистки Т. А. Измайловой, грузиноведа К. А. Ракитиной и византинистки А. В. Банк конкретизировали его научные интересы в сторону искусства народов христианского Востока. Курсовые работы об армянских и грузинских памятниках этого музея в 1960-е годы были напечатаны.
Окончив в 1965 году факультет с красным дипломом, Каковкин был принят в аспирантуру отдела Востока при Эрмитаже. Досрочно написав кандидатскую диссертацию по художественному серебру средневековой Армении, защитился в стенах альма-матер и был с трудом ― сказался шлейф «вольнодумства» студенческой поры ― не без доли везения (освободилось место лаборантки), зачислен младшим лаборантом в штат отдела Востока, в котором прошел все этапы музейного работника ― от лаборанта до ведущего научного сотрудника отдела.
Вряд ли можно сказать, что судьба благоволила к Каковкину в Эрмитаже. Проработав 14 лет в отделе, он, будучи уже автором более сотни публикаций, участвуя в устройстве всех отдельских выставок, отбывая чаще других своих коллег по молодости лет и низкому статусу «барщину» на полях пригородных совхозов и овощной базы в Коломягах, оставался в должности младшего научного сотрудника, довольно долго не имел на хранении вещевого материала. Только осенью 1973 года он стал хранителем коптского собрания музея. Ко всему этому он был не выездным. Попытки зарубежных коллег приглашать его к себе для ознакомления с коллекциями и для консультаций за счет приглашающих сторон ни к чему не приводили, хотя в лице заведующего отделом В. Г. Луконина и находили искреннюю поддержку (так было с приглашением коллег из Польши, Германии, Италии, Франции, Швейцарии, США, Египта). Отдел внешних сношений музея, несмотря на согласие Б. Б. Пиотровского, не допустил участия Каковкина к сотрудничеству в «Коптской энциклопедии». Только с переменой в начале 1990-х годов политического климата в стране он успел воспользоваться немногими приглашениями (Чехословакия, Польша, Германия, Франция). Эрмитажу эти командировки не стоили ни копейки.
Научные интересы Каковкина, быть может, из-за долгого отсутствия у него доступа к какому бы то ни было вещевому материалу, вынудили его обратить внимание на «нейтральные» памятники широкого профиля и соответственно на проработку специальной литературы по самым разным вопросам. В итоге такой подход реализовался более чем в четырехстах публикациях на нескольких языках: русском, английском, французском, немецком, армянском, грузинском.
Труды Каковкина поражают не только своим обилием, но и редкой для нашего времени широтой охвата разнообразного художественного материала. В них мы встречаем сочинения самого широкого хронологического диапазона по искусству и культуре христианского Египта, разнородным памятникам Армении и средневековой Грузии, древней Руси, Византии и даже Западной Европы. Эти работы включают множество видов изобразительного и декоративно-прикладного искусства. В арсенале его работ встречаем памятники архитектуры, произведения монументальной, станковой и миниатюрной живописи, изделия каменной скульптуры больших и малых форм, деревянной пластики, поделки из кости, глины, металлов. Но большинство его работ посвящено коптским тканям. Особенно показательны рассмотренные автором с разных точек зрения тканые образцы со сценами истории патриарха Иосифа.
Эти столь разнообразные памятники широкого территориального и хронологического охвата предполагали обширные знания древней и средневековой истории, мифологии греко-римского мира, средневековой литературы религиозно-нравоучительного характера и христианской иконографии. Все это присуще его работам. Но, прежде всего, он показал себя в них высокопрофессиональным искусствоведом, мастерски применяя разные формы и приёмы художественного анализа. Рассматривая памятники в историческом контексте, он глубоко осмыслял и убедительно выявлял символику отдельных образов и сюжетов, корректно используя свои познания в области богословия. Большинство публикаций Каковкина посвящено отдельным памятникам или группам однородных произведений. Его работы обычно невелики по объему. Значительной части из них присуща изящная выстроенность и убедительная аргументация.
Общие сведения о жизненном пути и вкладе Каковкина в область искусствоведения, список его публикаций можно почерпнуть в публикации члена-корреспондента РАН, известного историка искусств Г. И. Вздорнова «Александр Яковлевич Каковкин», вышедшей в московском издательстве «Индрик» в 2014 году в серии «Легенды Эрмитажа».
Коптологические штудии Каковкина последних десятилетий безоговорочно выдвинули Россию на передовые позиции в мире в этой области искусствоведения. Значительным событием в коптологии явилась его книга «Изучение коптского искусства учеными России. Историко-библиографический обзор» (СПб., 2005), объединившая около двухсот фамилий специалистов и подведшая итог более чем столетних исследований русскими учеными своеобразного искусства христиан древней страны фараонов.
Весомый вклад Каковкина в коптологию был высоко оценен научной общественностью: в 1991 году Редакционным советом и редколлегией авторитетного академического издания «Вестника древней истории» он был удостоен премии имени академика Б. Б. Пиотровского. Венцом научных достижений Каковкина стала докторская диссертация, блестяще защищенная им в марте 1997 года в МГУ им. М. В. Ломоносова. В ней он по-новому подошел к изучению известнейшей области коптского искусства — ткачеству, рассмотрев его под углом осмысления символики изображений на тканях. В представленном им материале автор убедительно доказал, что тканые изображения по мысли их создателей и пользователей заключали в себе символическое значение охранительного, благопожелательного, спасительного характера.
При том, что Каковкиным опубликовано более четырехсот разного по характеру работ, следует отметить, что в рукописях осталась значительная часть его трудов: обе его диссертации, как и каталоги по эрмитажным собраниям коптской скульптуры (более ста номеров) и тканям (пятьсот номеров), а также написанный совместно с В. Е. Герасимчук каталог коптских тканей Киевского музея западного и восточного искусства имени Богдана Хоненко. По разным причинам не увидели света сданные в издательства Еревана, Москвы и Петербурга труды о переплетах из золота и серебра рукописей средневековой Армении, о Скеврском триптихе (1293 год), о живописном убранстве церкви Тиграна Оненца (1215 год) в Ани, книга о коптском искусстве, сборник очерков об искусстве стран христианского Востока и совместно созданный с О. Е. Этингоф каталог «Искусство коптского Египта» трехсот коптских памятников из Эрмитажа и московского Музея изобразительных искусств, подготовленный к XVIII Международному конгрессу византинистов в Москве (1991 год), очерк о хранящихся в Эрмитаже памятниках искусства и культуры Грузии, предназначавшийся для «Грузинской энциклопедии» и серия статей по коптской тематике для восьмитомной «Коптской энциклопедии».
Особый разговор о Каковкине как человеке. Бог сподобил его многими дарами, в том числе, и даром незаурядного рисовальщика (преподаватель рисунка на факультете теории и истории искусств Института В. В. Лебедев настоятельно советовал Каковкину перевестись на графический факультет) и замечательного рассказчика (на лекции которого публика приходила по несколько раз, поскольку автор всегда по-разному преподносил материал; его преподавательская деятельность не состоялась из-за прогрессировавшей глухоты). Это был открытый, доброжелательный, справедливый, безотказный человек, готовый всегда прийти на помощь всякому нуждающемуся в ней. К этому следует добавить, что своего отношения к недостойным (по его мнению) людям он никогда не скрывал. Принципиальность его проявлялась явно: презираемых, нерукопожатных людей он игнорировал и старался с ними не контактировать, по-детски недоумевая, как другие с такими людьми могут поддерживать отношения.
Как-то возник у меня с ним разговор на предмет того, что у него масса первоклассных работ по христианскому искусству, не связано ли это с его верой в Бога. На это, он, как бы готовый к такому вопросу, достал листок бумаги и зачитал: «Я лично уже со времени своего студенчества не христианин внутренне и христианства не исповедаю. Но в то же время чувствую и сознаю себя искренне религиозным. Но давно уже прекратившим в себе, внутри, и в своем быту всякие поиски и порывы к возвращению той мечтательной и темной веры, которою был наполнен в юношестве», добавив: «Это из книги Н. П. Кондакова „Воспоминания и думы“». Мысль, по-моему, верная, но судьба уготовила Каковкину в конце жизненного пути жестокое испытание. Дело в том, что последние годы жизни Александра Яковлевича были омрачены разрывом отношений с единственным сыном, пристрастившимся к наркотикам и на этой почве разбазаривавшим ценнейшую, насчитывавшую несколько сот книг по искусству и культуре средневековья, библиотеку, собиравшуюся отцом десятилетиями, всю сознательную жизнь, не говоря уже о картинах, гравюрах и бытовых вещах (14 марта 2014 года сын покончил с собой).
Генетическая предрасположенность к недугам и жизненные обстоятельства, особенно последних лет, спровоцировали появление у Каковкина целого букета физических недугов. Но, несмотря на все эти, мягко говоря, неблагоприятные ситуации, глохнувший, теряющий зрение, с трудом передвигавшийся, Александр Яковлевич мужественно преодолевал их. В опоре на живое участие в его судьбе жены Зинаиды Николаевны (в шутку он называл ее «Гиппиус») и в поддержке друзей он черпал силы, стараясь по возможности работать. Он и умер за компьютерным столом, отшлифовывая текст своей очередной, кажется, 452-й статьи.
Благо, если память о таких людях, как Александр Яковлевич Каковкин, будет жить подольше в сердцах тех, кому посчастливилось дружить, работать рядом с ним и просто знать его…